Краснодар, 22 марта – Юг Times, Арина Антонова. В 1941-1943 годах в Черном море погибли нескольких тысяч раненых, медицинских работников, гражданских моряков и эвакуируемых женщин.
В самом центре Сочи стоит белоснежный памятник «Подвиг милосердия». Скульптурная группа проста - медицинская сестра поддерживает раненого бойца, врач готовится к операции. Это единственный в России монумент, установленный в память о медиках, погибших во время Великой Отечественной войны.
В майские дни здесь всегда собираются пожилые люди, в прошлом военные медики. Одни из них служили в медсанбатах, другие работали в санитарных поездах, третьи несли долгие дежурства в тыловых госпиталях. Многие годы сюда приходила седая женщина - медицинская сестра сочинского санатория «Заря» Валентина Никулина. Она не искала однополчан, не искала сослуживцев. Все они в феврале 1943 года погибли в водах Черного моря. Никулина была единственным человеком, спасшимся после того, как фашистская подводная лодка расстреляла торпедами санитарный пароход «Пестель», шедший с ранеными бойцами из Новороссийска в Поти. Когда ее расспрашивали о фронтовой биографии, медицинская сестра рассказывала о страшной трагедии, горестные акты которой разыгрывались на Черном море с 1941 по 1943 год. О том, как погибали госпитальные транспортные суда, как исчезали в морской пучине беззащитные раненые и сопровождавшие их медики. Ее рассказы были недолгими, после нескольких слов женщину начинали душить слезы…
На борту - красный крест
В первые же дни Великой Отечественной войны в составе Черноморского флота был создан отряд санитарных кораблей. По этому поводу флотский Военный совет даже принял специальное решение. В районе Одессы, Очакова и Николаева уже шли ожесточенные бои, вражеские самолеты не раз бомбили Севастополь. Повсюду было множество раненых бойцов, беженцев, детей и женщин. Всех их надо было срочно вывозить из фронтовой полосы на Черноморское побережье Кавказа, где в Новороссийске, Туапсе, Сочи, Сухуме и Поти разворачивались эвакуационные пункты и стационарные госпитали.
В новый отряд были включены пассажирские суда «Молдавия» и «Чехов», переоборудованный под военные нужды торговый пароход «Пестель», круизные теплоходы «Абхазия», «Армения», «Грузия», «Сванетия», плавбаза «Львов». Командовать отрядом было поручено капитану I ранга Константину Андреусу, главным хирургом санитарных морских транспортов назначен врач Евгений Рагозин. На бортах судов нарисовали крупные красные кресты, которые отлично были видны и с моря, и с воздуха. У всех теплилась надежда, что санитарные суда враг все-таки не станет бомбить или обстреливать снарядами и торпедами.
Первые сложности появились сразу же. Раненых было много, санитарным судам пришлось выполнять свои рейсы с большими перегрузками. Бойцов размещали не только в каютах, но и в трюмах, коридорах, на палубах. Часто вместе с солдатами и матросами приходилось перевозить женщин и детей, эвакуированных из осажденных городов. Первичную обработку ран медики делали уже в пути, в море. Досаждали шторма, нелегко было проводить перевязки, а порой и небольшие операции среди бушующих волн. Однако со всеми поставленными задачами врачи и медсестры санитарных транспортов справлялись успешно.
В трудных условиях бойцы отряда санитарных кораблей выполняли свой долг. Для тысяч солдат и моряков их деятельность связывалась с последними надеждами на спасение в случае ранения. И когда раненые бойцы попадали с поля боя на койку в каюте санитарного судна, они более или менее спокойно вздыхали - спасены! Осталось совершить недолгий рейс через море, а в госпитале любого приморского города ожидает помощь. Однако война настигала людей и на борту санитарных судов…
Топили беспощадно
Когда после войны в Нюрнберге судили фашистских преступников, стали вскрываться тайные пружины их морского пиратства. Оказывается, жестокость военных моряков германского флота была порождена целой серией специальных инструкций и приказов. Речь шла не только об уничтожении беззащитных людей, но и о том, чтобы вызвать у всех страх и ужас, подавить волю.
В ноябре 1936 года Германией был подписан протокол Лондонской морской конференции. В его 22-й статье было сказано: «Подводная лодка не имеет права потопить или вывести из строя судно, предварительно не обеспечив безопасности пассажиров, команды и судовых документов. Корабельные шлюпки не могут считаться средством, гарантирующим безопасность, если поблизости нет другого судна, которое могло бы взять на борт и пассажиров, и команду…» Однако сразу же после объявления войны Великобритании в сентябре 1939 года германская подводная лодка U-30 взорвала пассажирский лайнер англичан «Атения». Все пассажиры, в том числе женщины и дети, погибли в море, так ничего и не узнав о 22-й статье Лондонского протокола. В бортовом журнале подлодки была нагло вырвана страница, на которой упоминалось первое преступление гитлеровцев на море…
В декабре 1939 года Гитлер издал варварский приказ. Документ гласил, что все торговые суда, которые при встрече с германскими подводными лодками будут выходить в эфир, должны быть безжалостно потоплены. Конечно же, любой корабль, встретив подлодку со свастикой, сразу начинал взывать о помощи по радио. Таким образом, смертные приговоры экипажам встречных судов были подписаны заранее. Вот их и стали топить…
Когда в 1940 году на торговых и пассажирских судах разных стран из-за осложнения обстановки стали появляться зенитные пулеметы, гросс-адмирал Эрих Редер объявил, что теперь в мире больше вообще не осталось торговых судов. Значит, можно бить из пушек по всем… В начале 1941 года руководитель подводных сил Германии адмирал Карл Дениц издал еще один приказ - расстреливать из пулеметов людей, оставшихся в живых после торпедирования их судна. Этот адмирал очень любил провожать в море свои подлодки такими словами:
- Вперед, мои небритые мальчики! Фюрер верит вам, он следит за каждым вашим шагом! Атакуйте! Преследуйте! Отправляйте на дно всех…
Война на море приобрела характер войны беспощадной. И красные кресты на наших санитарных транспортах не останавливали уже никого.
Хроника мужества
В октябре 1941 года санитарный транспорт «Молдавия» взял на борт под Одессой около 200 раненых солдат и моряков. Выйти в открытое море «Молдавии» не дали. Неожиданно налетело звено немецких бомбардировщиков, обрушив на палубу град бомб. На транспорте был гражданский экипаж, весь медицинский персонал тоже был укомплектован штатскими. Они вначале были уверены, что немецкие летчики просто не видят красного креста, не разобрали, что это санитарное судно. Даже пытались что-то кричать. Однако самолеты били прямо по «Молдавии», используя красный крест в виде мишени. Все стало ясно: у летчиков такой приказ - убивать безоружных! Вскоре взорвались машина и топливные емкости «Молдавии», разорвав на клочки людей, располагавшихся в трюме. По тем, кто сумел спрыгнуть в воду и вынырнуть на поверхность, стали бить пулеметы. С ужасом наблюдали за этой бойней несколько местных жителей. Никто из моряков и пассажиров «Молдавии» добраться до берега не смог, погибли все.
В ноябре 1941 года фронт вплотную подошел к Севастополю. Возникла необходимость срочно эвакуировать из осажденного города Главный черноморский военно-морской госпиталь со всеми его отделениями, лабораториями, лекарственными складами. Все было погружено на теплоход «Армения». Днем 7 ноября 1941 года в 40 милях восточнее Ялты судно атаковали немецкие торпедные катера. И вновь они целились прямо по красному кресту на борту «Армении». Спасшихся в тот день не было, тяжелейшие потери понесла вся медицинская служба Черноморского флота. Морская пучина поглотила главного врача флотского госпиталя, одиннадцать начальников отделений, восемь врачей, около сорока медицинских сестер… Потом погибла «Сванетия». Судно шло из Севастополя в Новороссийск, вывозя из осажденного госпиталя наиболее тяжелых, лежачих раненых. Хроника варварских налетов на «Сванетию» случайно сохранилась, и сухие строчки документа сообщают, как это было: «17 апреля 1942 года. В 14.35 двенадцать самолетов-бомбардировщиков появились со стороны солнца и начали сбрасывать бомбы на корабль. Первая группа бомб упала в 10- 15 метрах от правого борта. Далее было сброшено еще около 50 бомб. Одна зажигательная бомба пробила трубу, шлюпочную палубу, но вылетела за борт. 17 апреля 1942 года. В 14.48 ушел последний бомбардировщик. На судне исправляются многочисленные поломки. 17 апреля 1942 года. В 15.15 с веста показались в общем строю 9 самолетов-торпедоносцев. Они стали выбрасывать торпеды с высоты 30-35 метров. Две торпеды попали в носовую часть корабля, одна с правого, другая с левого борта. На судне начался пожар. 17 апреля 1942 года. 15 часов 30 минут. Мы тонем! Раненых спасти не удается. Умираем, но не сдаемся! Прощай, Родина!»
Все это время врач-хирург «Сванетии» Валерий Итин делал сложную операцию раненому моряку. Он не обращал никакого внимания на взрывы бомб и торпед, на крики людей. Когда корабль стал тонуть, ассистировавшие хирургу сестры предложили врачу надеть спасательный пояс и поскорее покинуть судно. А находящийся без сознания моряк? Как же он? Хирург отпустил сестер и остался в операционной. Не смог бросить своего пациента, погиб вместе с раненым, которого оперировал. Имя Валерия Итина после этого навечно было занесено в списки личного состава Главного черноморского военно-морского госпиталя.
На борту «Сванетии» находился и командир отряда санитарных кораблей Черноморского флота Константин Андреус. Он последним оставил палубу уже уходившего под воду судна. 17 апреля 1942 года «Сванетия» затонула. Все лежачие раненые, которые находились на ее борту, ушли под воду. Потопив корабль, вражеские самолеты еще несколько минут расстреливали пытавшихся выплыть людей. Ходили на бреющем полете прямо над головами и били из пулеметов. Когда через два часа к месту трагедии подошел советский миноносец, из воды удалось достать пятерых человек, среди которых был и Андреус. Именно он сохранил судовой журнал и рассказал о трагедии.
13 мая 1942 года возле Керчи на мине подорвалось санитарное судно «Чехов», спастись не удалось никому. 10 июня 1942 года в Северной бухте Севастополя авиацией противника был потоплен санитарный транспорт «Абхазия», погибли все члены экипажа и врачи медицинской команды, раненых на борт погрузить они еще не успели. 13 июня 1942 года эскадрилья «юнкерсов» атаковала спешивший из Севастополя с ранеными на борту теплоход «Грузия». Судно затонуло, часть команды была спасена и возвратилась в осажденный город. В феврале 1943 года неподалеку от Новороссийска звено торпедных катеров расстреляло торпедами санитарное судно «Пестель». Спасти удалось только одной медсестре, Валентине Никулиной. Случайно ее подобрали моряки возвращавшегося с задания торпедного катера.
К тому времени всем уже стало ясно, что фашистские летчики и моряки-пираты уничтожали суда с красными крестами не случайно, а целенаправленно. Они добивали раненых бойцов прямо в море, заодно уничтожая и всех остальных. Вместе с военными людьми на санитарных судах гибли медики. По сведениям архива Черноморского флота только на транспортах «Молдавия», «Чехов» и «Пестель» погибло 160 врачей, медицинских сестер и санитарок. Статистика неполная, данных по судам «Абхазия», «Армения», «Грузия» и «Сванетия» просто не сохранилось. Там тоже были погибшие медики, гуманная профессия не защитила никого.
Огненные рейсы
Оставался только санитарный транспорт «Львов». Он раз за разом совершал свои рейсы из Севастополя и Керчи в Туапсе, Сочи, Сухум. Фашистские пираты охотились за ним днем и ночью.
По корабельному паспорту на борт «Львова» можно было брать 299 пассажиров и 264 тонны груза. При перегрузке в море выходить запрещалось. Однако в военных условиях об этих требованиях забыли, санитарный транспорт порой перегружали в три раза.
Командовал кораблем капитан-лейтенант Валерий Ушаков. Ох и сложная досталась ему задача! Приходилось порой в штормовую погоду проводить судно через минные поля, рискуя подорваться в любую минуту. Рейсы выполнялись в туман, в снегопады, ночью, в темноте, при отсутствии на берегу маячных огней. И самое страшное - посадка раненых на борт санитарного транспорта проводилась в осаждаемых врагом портовых городах. Не раз по судну били вражеские батареи, не раз налетали бомбардировщики. Боцман Михаил Сербин распорядился всем морякам палубной команды держать под рукой топоры, в случае неожиданного налета авиации сразу обрубались швартовы, корабль уходил в море.
В начале марта 1942 года санитарный транспорт «Львов», взяв на борт в Севастополе 600 раненых бойцов, шел к кавказским берегам. Врачи и медицинские сестры перевязывали раненых. Работали и в кубриках, и в трюмах, и на палубах, мест не хватало. Внезапно объявили боевую тревогу, краснофлотец Иван Чека увидел перископ подводной лодки. Затем на транспорт набросилось два фашистских торпедных катера. Моряки «Львова» встали к пулеметам, опустили стволы зениток, расчехлили единственную пушку. Дружными залпами они встретили торпедную атаку, и фашисты стали мазать, их торпеды прошли вдоль борта.
Через несколько дней «Львов» подвергся жестокому налету вражеской авиации. Капитан-лейтенант Валерий Ушаков вынужден был применить все свое умение. Он то останавливал корабль, то резко менял курс, то давал задний ход. Водяные столбы взрывов взметались то у одного борта, то у другого. И все же несколько раз увернуться не удавалось, на палубе раздалось несколько взрывов, среди экипажа, медиков и раненых были жертвы. До Туапсе транспорт «Львов» дошел, что называется, на одном честном слове. В сентябре 1942 года судно шло с ранеными в Сочи. Неподалеку от поселка Хоста на транспорт налетело 16 вражеских самолетов. В пике одновременно заходило по несколько машин, один «юнкерс» даже удалось сбить из зенитного орудия. Но воздушные атаки продолжались, в носовой части корабля возник пожар, «Львов» получил несколько пробоин и стал тонуть. Чтобы спасти транспорт, капитан-лейтенант Валерий Ушаков выбросил его на береговую полосу. Из ближайшего госпиталя, которых в Хосте было немало, сразу же пришла подмога. К севшему на мель транспорту подходили шлюпки, всех раненых удалось эвакуировать. Несколько дней на судне шли восстановительные работы, затем оно было снято с мели и отправилось в очередной рейс.
Только за период с 1 декабря 1941 года и по 30 апреля 1943 года санитарный транспорт прошел более 18 тысяч морских миль, вывез из прифронтовой полосы 24 тысячи раненых бойцов. Кто-то из моряков вел необычную статистику, с его слов в судовом журнале было записано, что на «Львов» за это время было сброшено 728 авиационных бомб, выпущено 57 торпед. Судно не раз выходило из строя, но продолжало жить. Из всего отряда санитарных кораблей Черноморского флота до Победы он дошел в одиночестве.
Война есть война, и без гибели солдат на ней не бывает. Но расстрелы боевыми самолетами, подлодками, торпедными катерами фашистов санитарных транспортов с ранеными на борту к войне никакого отношения не имеют. Это варварские акты, которые на Нюрнбергском процессе были затем квалифицированы как преступление против человечности. Гросс-адмиралы Эрих Редер и Карл Дениц, отдававшие приказы об уничтожении кораблей с красными крестами на борту, предстали перед международным трибуналом и были осуждены. Гибель в соленых водах в 1941-1943 годах нескольких тысяч раненых людей, а вместе с ними медицинских работников, гражданских моряков и эвакуируемых женщин и детей стала одной из самых страшных трагедий Черного моря в ХХ веке. О ней и сейчас напоминает памятник «Подвиг милосердия», установленный в одном из сочинских скверов, неподалеку от полосы прибоя…
За всеми важными новостями следите в Telegram, во «ВКонтакте», «Одноклассниках» и на YouTube
