Краснодар, 9 сентября — ЮГ Times. 27 августа историки вспомнили скромную и незаметную дату: в 1760 году в этот день российская императрица Елизавета I подписала официальный документ, который запретил чиновникам брать взятки. Однако особого эффекта это не возымело: госслужащие как брали, так и продолжают брать. Да и как иначе? Милостивая самодержица, кажется, не особо и настаивала на искоренении мздоимства: дочь Петра I отменила отцовский указ бить кнутом и казнить нечистых на руку людей государевых. Тем, кто злоупотребляет служебным положением, стало грозить лишь понижение в должности или, в худшем случае, оставление службы. В современных условиях это примерно то же, что «увольнение из-за утраты доверия». Такая формулировка часто звучит в последнее время в разных муниципалитетах Краснодарского края.
Коррупция продолжает подтачивать финансовое благополучие страны. По версии авторитетной неправительственной международной организации Transparency International, Россия в рейтинге стран с развитой коррупционной составляющей занимает 133-е место из 176 возможных. Эту оценку можно считать субъективной, однако очевидно, что от благополучия ситуация очень далека. Что и как сделать, чтобы искоренить или хотя бы существенно уменьшить число взяточников и наносимый ими вред? Об этом рассуждают наши эксперты
Вопросы экспертам:
1. Годы борьбы с коррупцией не приводят к радикальным переменам: как и прежде, чиновники регулярно становятся главными героями все новых коррупционных скандалов. На ваш взгляд, какие действия исполнительной и законодательной власти могли бы внести перелом в ситуацию?
2. Не кажутся ли вам чрезмерно мягкими нормы российского антикоррупционного законодательства? Или, возможно, размах коррупции объясняется тем, что достаточно жесткие законы нивелируются мягкой правоприменительной практикой?
3. Считается, что граждане в неменьшей степени виновны в разгуле коррупции, поскольку сами провоцируют чиновников на взяточничество и другие коррупционные преступления. Возможно, такое положение дел допустимо лишь в стране, отличающейся крайне низким гражданским самосознанием населения?
4. Как вы относитесь к инструментам борьбы с коррупцией, которые активно используются в разных странах мира и приносят ожидаемый эффект? Прежде всего имеются в виду смертная казнь в Китае, презумпция коррумпированности в Сингапуре (подозреваемый чиновник заведомо виновен до тех пор, пока не докажет обратное), премирование чиновников, сообщивших о злоупотреблениях своих коллег в Голландии.
СМЕРТНАЯ КАЗНЬ ПРОБЛЕМ НЕ РЕШИТ
Александр Топалов, политтехнолог, руководитель Центра политических исследований и технологий.
1. Не вижу проблемы в том, что все больше чиновников становятся героями подобных скандалов. Это говорит об эффективности борьбы с коррупцией, ее прозрачности и наглядно демонстрирует нам не только сам факт наличия этой борьбы, но и методы, которыми она ведется. Публичность и прозрачность — важные элементы данной работы, тревожный звоночек для тех, кто сомневается в том, что рано или поздно попадется.
2. Дело в том, что стоимость борьбы с коррупцией не должна превышать вред, который злоупотребления наносят экономике. Очень важно найти именно ту средневзвешенную точку, после которой эта борьба становится слишком трудо- и финансово затратной. Жесткие меры, особенно связанные с чрезмерно суровыми наказаниями, должны применяться только в случаях, когда вред, наносимый самой коррупцией, невероятно велик. В целом ситуация с коррупцией в России — не самая тяжелая. Экономические проблемы не связаны с коррупционным фактором, и борьба с коррупцией для нас — просто оптимизационный процесс.
В странах третьего мира, во многих азиатских государствах ситуация иная. Там культурные, исторические и формационные особенности таковы, что если не применять сверхжестких (как в Китае) или сверхдорогих (как в Сингапуре) методов, коррупция принимает действительно чудовищные масштабы, рушит государственность как таковую. У нас подобных проблем нет.
3. Не считаю, что можно говорить об этом как о системе «личность — государство», где есть ровно два элемента, между которыми разделяется ответственность за те или иные явления. Все гораздо сложнее. Коррупция действительно имеет много разных составных частей, по сумме которых и определяется степень ее распространенности. Разумеется, гражданское самосознание — одна из этих частей. Среди других — особенности и законодательства, и государственного устройства в целом, и кадровой подготовки чиновников. В общем, как я уже сказал раньше, положение дел не катастрофическое.
4. Опять же как стратегия, так и тактика (конкретный инструментарий) должны исходить из их экономической эффективности. Стоит принять, что коррупция как факт неизбежна, и борьба с ней нужна главным образом именно для сокращения издержек, оптимизации экономических процессов и отбора кадров. Чиновник, который прибегает к коррупционным схемам, заранее менее эффективный и полезный сотрудник, чем госслужащий, который делает свою работу честно и верно.
Если говорить о смертной казни — нет, эта радикальная мера не решает подобных вопросов. Зачастую, она может только поднимать коррупционные «ставки», делает систему более агрессивной, лишает ее гибкости.
БОРОТЬСЯ НУЖНО С ПРИЧИНОЙ КОРРУПЦИИ, А НЕ СЛЕДСТВИЕМ
Владислав Варшавский, кандидат экономических наук, руководитель Южного инновационно-консалтингового центра.
1. Для начала нужно посмотреть правде в глаза и принять однозначно тот факт, что коррупция как явление известна с незапамятных времен. Сколько она существует, столько лет общество и государство пытаются с ней бороться с тем или иным успехом.
Методы и механизмы борьбы разнятся в зависимости от периода, государственного строя, политической воли отдельных правителей и множества других факторов. В качестве примера можно привести знаменитую картину Герарда Давида «Суд Камбиса» или «Сдирание кожи с продажного судьи», которую художник написал еще в конце XV века для зала судебных заседаний ратуши города Брюгге.
Коррупция существовала и существует по той простой причине, что в ее основе лежит один из ключевых пороков человека — жадность. Поэтому с однозначной уверенностью можно утверждать, что в современном формате полная победа над коррупцией — это утопия. Вопрос в другом: как снизить ее объемы?
И тут в первую очередь необходимо менять сознание «дающих» граждан, поскольку, хоть коррупция и находится за рамками правового поля, это все-таки экономическая категория взаимоотношений. Следовательно, бороться с ней необходимо в первую очередь при помощи экономических механизмов.
2. До 15 лет лишения свободы, на мой взгляд, — не очень мягкое наказание. Особенно с учетом примерной продолжительности жизни россиян и средним размером взятки, по которым выносятся подобные решения. Правоприменительная практика тоже выравнивается.
3. Вину за разгул коррупции стоит возложить не только на чиновников, но и самих граждан. При этом в стране ведется активная пропаганда того, что не надо брать взятки. Не хочу никого обидеть, но первое, что приходит на ум, — это наши уважаемые водители. Как часто возникает соблазн у среднестатистического автомобилиста «решить вопрос на месте»? Думаю, нередко. Эта так называемая бытовая коррупция как раз и является лакмусовой бумажкой уровня гражданского самосознания общества.
4. К любым методам физического насилия над людьми я отношусь крайне негативно, в равной степени как и, уж простите за сленг, к «стукачеству». Не государство дает жизнь человеку и не государству эту жизнь у него отнимать. Что касается доносов, буквально недавно я посещал музей ГУЛАГа в Москве и должен сказать, что доносы до добра не доводят. Наша недавняя история является наглядным тому примером. Любое доносительство может превратиться в инструмент недобросовестной конкуренции и манипуляции. Мы это уже проходили. И хорошо, что прошли.
Рассуждая о наказании за коррупционные преступления, стоит разделять их на два типа: коррупция условного развития (способствующая экономическому росту) и коррупция торможения (грубо говоря, вымогательство). Еще раз повторюсь, что причиной коррупции являются экономические мотивы, а потому бороться в первую очередь надо не со следствием, а с причинами. При этом важно использовать механизмы экономического воздействия и совершенствовать саму систему государственного управления на местах, повышать прозрачность процессов, внедрять передовые IT-технологии, минимизирующие влияние человеческого фактора и субъективизм.
КРОМЕ ТЮРЬМЫ, ВЗЯТОЧНИКОВ В КИТАЕ ПУГАЕТ И ПАРТИЯ
Алексей Голубев, управляющий партнер юридической компании Privacy Group.
1. Прежде всего необходимы не действия исполнительной и законодательной власти в отдельности, а их совместные меры, способные быть единым механизмом борьбы с коррупцией, продолжением друг друга. Следовательно, нужна разработка таких законопроектов, которые отвечают не формальным критериям справедливости, а фактическим обстоятельствам дела. Ясность разрабатываемых законопроектов и предусматриваемых ими мер предупреждения, пресечения коррупционных механизмов или их отдельных элементов должна обеспечиваться лаконичностью и общедоступностью понятий, без излишнего применения редко используемых терминов.
Необходима кодификация антикоррупционного законодательства. То есть создание обобщенного кодекса по противодействию коррупции, по аналогии с Уголовным или Уголовно-процессуальным. Наличие такого свода законов ускорит правосознательную и правоприменительную практику.
Требуется восстановление ранее ликвидированной на 90% структуры главных управлений МВД России по федеральным округам, имеющих полномочия проведения проверки в районах вне дислокации мест расположения проверяющего органа, вне круговой поруки. Это позволит, например, предпринимателям из одного субъекта федерации, опасаясь коррупционного воздействия в месте нахождения их бизнеса, смело обращаться в управление соседнего региона для проведения независимой доследственной проверки и предварительного следствия.
Жизненно важным является создание межведомственных подразделений, по аналогии с антикоррупционным комитетом и межрегиональными подразделениями МВД, прокуратуры. Это позволит использовать 100% правоохранительного и административного ресурса, избежать перенаправления дел по подследственности и подведомственности только лишь по формальным признакам или вовсе без таковых.
Нужно разработать эффективный механизм дисциплинарной практики в государственных органах и органах местного самоуправления, способствующий неотвратимости ответственности.
Также государству необходимо заимствовать по коррупционным составам правонарушений и преступлений механизм выездных камеральных проверок, проводимых налоговыми органами.
2. Единственной жесткой мерой антикоррупционного законодательства является размер штрафа за взяточничество, кратный сумме взятки. Остальные же наказания не имеют существенных отличий от преступлений общеуголовной направленности. Что касается правоприменительной практики среди госслужащих, то она сводится к увольнению попавшихся.
3. Говоря о невысоком гражданском правосознании, следует уделить особое внимание низкой эффективности правовых механизмов именно среди тех групп, которые следят за формированием правосознания и правоприменительной практики. Нарушая нормы закона, сотрудники правоохранительных структур и государственных органов задают обычаи поведения для граждан, взращивая их правосознание и создавая ту правоприменительную практику, которую мы сегодня имеем. Именно граждане формируют социум. И одним из его самых значимых элементов как раз являются органы исполнительной и иных ветвей власти. Должностные лица, позволяя себе и своему окружению совершать правонарушения, отступать от норм поведения, заложенных в законах, влекут прежде всего не к отрицательному отношению к государственным органам, а к неправильному пониманию значимости этих норм.
Стало быть, Россия страна не низкого гражданского правосознания, а противоборства между гражданами и органами государственной власти. Подавляющее большинство населения правильно понимает значимость законов в отдельности, но в то же время осознает их совокупную недейственность и выборочность.
4. Эффективно используемые в других государствах инструменты не всегда могут быть применены в РФ. Прежде всего это связано с устройством правовой системы, менталитетом и другими факторами. Кроме того, адаптация зарубежного опыта системной борьбы с коррупцией в государственных структурах затруднена из-за угрозы потери управляемости социумом. Также не нужно забывать, что в Китае, например, наряду со смертной казнью есть важный инструмент, которого нет во многих странах, имеющих те же самые проблемы, — это коммунистическая партия. Членство в ней открывает перед человеком очень большие возможности. Но при этом партия получает право жестко контролировать поведение своих членов. То, что не подлежит регулированию законом, прекрасно координируется на уровне партийных органов.
Формулировка «недостойное поведение» уголовно ненаказуема, но приводит к сдаче партбилета. И — прощай, карьера! К тому же на системном уровне приняты меры, позволяющие существенно снизить возможности не только воровать, но и легализовывать украденное.
Кстати, именно поэтому уровень коррупции в Советском Союзе был столь низким по сравнению с сегодняшним разгулом — коррупционер не мог бесконтрольно пользоваться добычей. Во-первых, в той системе распределения благ потратить деньги было сложно, во-вторых, партийный контроль работал там, где не могли действовать прокуроры.
За всеми важными новостями следите в Telegram, во «ВКонтакте», «Одноклассниках» и на YouTube
