Краснодар, 22 ноября – Юг Times. «Юг Times» возобновляет публикации произведений российского дипломата, уроженца Сочи, который после выхода в отставку занялся литературным творчеством, чтобы запечатлеть самые захватывающие моменты своей работы. Он пишет под псевдонимом Саша Costa. Сюжетом для этого рассказа послужил и реальные события, но имена действующих героев изменены, а любые совпадения случайны.
В столице Йемена Сане происходит кровавое убийство. Убита российский врач Полина Гайворонская. Резонансное преступление привлекает внимание российских дипломатов и йеменской криминальной полиции. «Восток - дело тонкое». Арабская страна - как восточный базар. Каждый все знает, но у каждого своя версия происходящего.
Поэтому истина, которая всегда одна, спрятана за правдой, которая, как известно, у каждого своя. Там нет четких граней между добром и злом. Все размыто, все обманчиво, все меняет свою суть, превращаясь в противоположность.
Смогут ли инспектор Салех Шоя-Аадин и российский дипломат Александр Фомин разобраться в хитросплетениях загадочного убийства?
Окончание. Начало в № 44 К онечно, человек мог измениться. Да и большая разница в возрасте с мужем могла сыграть с этой парой злую шутку. Но в моей душе все равно затаилось сомнение.
Неясность еще остается
Встреча с Салехом дала ответы на многие вопросы, но далеко не на все. Мой друг, восстанавливая детали преступления, правильно расставлял акценты.
Убийство Полины Гайворонской было совершено не с целью ограбления, как думали первоначально, а в состоянии аффекта. Инспектор Шоя-Аадин излагал сухие факты. По его мнению, Полина и Абдо были любовниками. Они встречались. Парень задаривал молодую женщину дорогими подарками. Они планировали даже пожениться. О серьезности его намерений говорил тот факт, что он подарил Полине кулон с изумрудом, который передавался в их семье из поколения в поколение.
- Подожди, - перебил я, - получается, она хотела развестись с мужем и остаться в Йемене вместе с Абдо?
- Получается, так, - констатировал полицейский. - Но что-то пошло не так! Полина заявила о разрыве отношений.
- Может быть, все-таки решила сохранить семью и не травмировать шестилетнюю дочь? - предположил я.
- Может, - согласился Салех, - но так или иначе, она сообщила об этом молодому человеку. Пылкий Абдо хотел выяснить отношения и явился к Гайворонской домой в тот роковой день. У них произошла ссора, в результате горячий любовник несколько раз ударил ее ножом.
- А драгоценности? - спросил я.
- Драгоценности он забрал, так как посчитал, что их отношения закончены и женщина должна вернуть все подарки. Такие у нас обычаи, - констатировал Салех. - В общем, дело раскрыто, можешь писать отчет своему послу, - мой друг светился от хорошо выполненной работы.
- Салех, подожди! Насколько я понимаю, о бурном романе мы знаем только со слов обиженной Амеры. Остальные врачи и персонал говорят лишь о том, что Полина и Абдо были в хороших, дружеских отношениях. Так?
- Так!
- А что говорит сам Абдо?
- Он молчит. Но улики, Саша! Улики! Нож, волосы… На месте преступления полно следов. Факты полностью доказывают его вину.
- А что ему грозит за убийство?
- У нас строгие законы! Он совершеннолетний, значит, смертная казнь!
- Тебе не кажется это странным? Его могут повесить, а он молчит! Да и с уликами все как-то складно. Но по большому счету они доказывают только то, что он там был, - это раз. Возможно, была ссора - это два. Но убийство? Любимой женщины? Ножом в живот?
- Любовь! Страсть! Мы, йеменцы, народ горячий! Все мужчины ходят с кинжалами, и дома у каждого целый арсенал!
- Я это знаю, мой друг. Но все же справедливости ради замечу, что про их интимные встречи, кроме Амеры, никто не упомянул. А ты знаешь шариат лучше меня. Грех прелюбодеяния, который карается побиванием камнями, должен быть доказан! И как! Три свидетеля должны показать, что между телами любовников не проходил клинок кинжала.
Салех засмеялся:
- Саша, это все предания глубокой старины. Если бы все было по шариату, то ни одну женщину не уличили бы в измене. А побивание камнями применялось, и довольно часто.
- И все же, Салех… У меня не идут из головы драгоценности, - не унимался я. - Где они? У Гайворонских ничего не нашли. Все забрал Абдо?
Салех задумался.
- У него только один кулон, который он никому не отдает и чуть ли не молится с ним. Говорит, что он ему дорог как память о любимой женщине. Никаких других драгоценностей в его квартире при обыске не нашли. - Странно все это! Моя душа была неспокойна.
Глава 4. Хасан Аль-Ахмар
Вернувшись в посольство, я написал подробный отчет. Правда, в него не вошли мои сомнения и душевные переживания. Да этого и не требовалось. Пока писал, перед глазами все время стояла фотография Полины Гайворонской, которую я видел во время первой встречи с Семеном Исааковичем.
В поисках оправдания
Потом мне пришлось переключиться на другую работу. Затянула бюрократическая рутина.
Встречаясь с Салехом, конечно, интересовался ходом суда.
Отец Абдо, влиятельный Хасан Аль-Ахмар, привлек все свои связи, чтобы спасти сына. По делу работали лучшие адвокаты. Они испробовали все средства, даже самые фантастические. Сначала пытались занизить возраст Абдо, доказывая, что на момент совершения преступления ему не было восемнадцати. Дело в том, что в Йемене новорожденных регистрируют после года жизни. Но это всего лишь рекомендация. В действительности это происходит в период между годом и пятью. Такая практика связана с желанием снизить официальные показатели детской смертности, которая в бедной стране очень велика. И если в городах еще как-то придерживаются данных рекомендаций, то в сельской местности никаких правил нет. Но в случае с Абдо АльАхмаром этот вариант не прошел, так как парень окончил школу и поступил в университет, все его метрики были в порядке. Тогда адвокаты пытались представить юношу невменяемым, не отвечающим за свои поступки. Отец постарался сделать необходимые медицинские заключения. Но выяснилось, что в клинике отца, несмотря на юный возраст, Абдо Аль-Ахмар заведовал всеми финансами. Его подпись стояла на многих банковских документах. Разумеется, психически больной человек не мог заниматься таким ответственным делом. Так что и эта попытка адвокатов оказалась провальной. Процесс шел больше года.
Встреча с отцом
Заканчивался мой контракт в Йемене. Я собирался возвращаться домой. Накануне отъезда мне позвонил Салех. Мы договорились о встрече. Мой друг предупредил, что будет не один, а с очень важным человеком.
- Салех, ты понимаешь, что на каждую встречу с иностранцем мне надо испрашивать санкцию у руководства?
- Советская система, - усмехнулся он, - «большой брат» бдит!
- А то, - ответил я вполне серьезно.
- Но на встречи со мной у тебя же есть разрешение?
- Да, но только по делу Гайворонских.
- Отлично! Считай, что ты встречаешься со мной именно по делу врачей.
По старой мидовской привычке я приехал на пять минут раньше. Но меня уже ждали. Стол был накрыт традиционными яствами йеменской кухни. В прозрачном кувшине стоял холодный каркаде. Было жарко, и очень хотелось пить, но я сдержал себя, попросив официанта принести стакан холодной воды.
Салех улыбнулся. Он все понял. Разговор предстоял о деле. Тем более спутника своего друга я не знал. А на Востоке, если за столом вы преломили хлеб и выпили воду хозяина застолья, значит, согласились с его деловым предложением. Хозяевами, пригласившими меня, были Салех и его спутник. Сути их предложений я не знал. Поэтому мои действия были расценены правильно. Салех кратко представил своего знакомого: «Это отец». Мой друг специально не называл фамилий. Он прекрасно знал, что по возвращении мне придется сдавать запись беседы, а такой формат встречи давал возможности для маневра.
- А это мой старый друг. Он работает в российском посольстве и в курсе нашего дела, - представил меня Салех.
Отец Абдо, Хасан Аль-Ахмар, был очень известным человеком с большими связями и возможностями. Его встреча со мной, третьим секретарем посольства, могла означать только одно: я его последняя надежда, все его связи не сработали. Он не стал откладывать дело в долгий ящик:
- Вы знаете историю, в которую попал мой сын, - начал мужчина.
Я молча кивнул.
- Ему грозит смертная казнь, но я не хочу потерять сына. Я хочу его спасти.
Я снова кивнул. Отец говорил медленно, выделяя каждое слово. Было видно, что эта история доставила ему много переживаний. По-человечески я его хорошо понимал.
- Моя семья готова предложить денежную компенсацию семье погибшей, - он сделал паузу, затем четко произнес: - Один миллион долларов! Это не вернет Полину, но даст возможность ее дочери достойно жить.
- Вы разговаривали с мистером Гайворонским? - спросил я.
- От встречи со мной Семен Исаакович отказался. Он прервал контракт и уехал в Россию.
- Тогда я не понимаю, чем могу быть вам полезен.
- Мистер Гайворонский беседовал с адвокатами Абдо.
Он отказался от денег, но в разговоре прозвучало, что для него крайне важно мнение матери Полины. Она живет в Краснодаре. Он посмотрел на меня с надеждой.
- Я знаю, вы завтра улетаете домой. Прошу вас как отец, поговорите с этой женщиной. Убедите ее взять деньги и спасти моего сына. Я вас отблагодарю.
- Стоп. Это лишнее. Я могу действовать только как официальное лицо. О нашей встрече и вашем предложении я обязан доложить руководству. Если будет соответствующее поручение моего начальства, я готов его выполнить. Но сразу скажу: я не знаю этой женщины, поэтому результата гарантировать не могу.
- Ин шаа Аллах! Пусть будет так, как вы сказали.
Уже уходя, пожимая мне руку, Хасан Аль-Ахмар повторил: «Поговорите с ней в любом случае. Постарайтесь. Найдите нужные слова. Очень прошу!»
Мы попрощались.
Политика вступает в дело
Вернувшись в посольство, я составил две бумаги. Запись беседы и служебную записку на имя посла. Кратко изложив суть просьбы собеседника, в разделе предложения написал: «Хасан Аль-Ахмар является влиятельным представителем оппозиционного клана, носителем уникальной информации и может оказывать влияние на процесс принятия решений государственного уровня. Поэтому считаю целесообразным оказание ему помощи в данном вопросе. При благополучном исходе дела можно прогнозировать положительную перспективу работы с данным человеком». В служебной записке я усилил часть, которая касалась полезности и перспективности развития отношений с Аль-Ахмаром.
Вечером следующего дня я улетел на родину. После окончания заграничной командировки в Йемене местом моей работы был определен город Краснодар, в котором находилось представительство МИД РФ. Видимо, моя докладная послу произвела впечатление.
Жизнь дочери не продается
Моим первым поручением на новом месте стала беседа с матерью убитой Полины Гайворонской. Она жила в частном доме в районе Кооперативного рынка. Там достаточно густая и беспорядочная застройка, поэтому найти ее дом было нелегко. Огромное количество всевозможных сарайчиков, кладовок, гаражей, летних кухонек.
Домик был кирпичный, одноэтажный, неприметный, ничем не выделяющийся среди остальных. Может быть, только показалось странным то, что в разгар дня ставни на окнах были плотно закрыты. Дверь мне открыла женщина - нестарая, высокая, статная, очень красивая, но с абсолютно потухшим взглядом некогда, видимо, очень живых, лучезарных глаз. Она была одета во все черное.
Представился. Женщина жестом пригласила пройти в дом. Попав внутрь, я понял, что моя миссия спасти Абдо обречена на провал. Помещение напоминало нечто среднее между склепом и храмом. Дневной свет в комнаты не проникал. Несколько тонких, словно ниточки, лучиков, пробивавшихся в щели плотно закрытых ставен, не в счет. Зеркала были завешены черной материей. Кругом стояли фотографии Полины. Было тяжело дышать из-за сырости давно непроветриваемого помещения.
Выразил соболезнования. Спросил о внучке в надежде за что-то зацепиться, что могло бы связывать эту убитую горем женщину с жизнью и будущим. Но разговор все время возвращался к Полине.
- Я воспитывала ее одна. Дочь была для меня всем. Моей жизнью. Понимаете?
Я кивнул.
- Все, чего я хотела, - счастья для моей дочери. Поэтому согласилась на брак с Семеном Исааковичем. Когда они сказали, что хотят поехать в Йемен работать, я была против, как чувствовала!
- Полину уже не вернешь. Это очень печально, но жизнь продолжается. У вас есть София, и надо думать, как ей помочь в будущем, - пытался я выстроить разговор в нужном направлении, но он все равно возвращался на круги своя. Дочь для матери была божеством, иконой, объектом поклонения, абсолютно чистым и безгрешным. Я не знаю, сделал ли все, что было в моих силах, или нет. Я очень старался выполнить просьбу старшего Аль-Ахмара, но у меня не получилось свести и примирить столь разные миры.
Конечно, я сообщил о предложении семьи Абдо. Как вы догадываетесь, ответ был отрицательный. Не помню дословно, но смысл заключался в том, что жизнь дочери не продается. Убийца должен быть наказан смертью.
Когда по возвращении на работу я стал писать ответ на запрос йеменского суда, чувствовал себя человеком, который подписывает смертный приговор. Да, я понимал, что Абдо виновен. Его горячность привела к трагедии. Я знал, что являюсь лишь посредником в этом деле, но мне очень хотелось прервать этот круг смертей, преобразовав негатив во что-то хорошее в будущем. Увы, не удалось. Наверно, потому, что я тогда мало верил в Бога, считая, что все мне по силам. Не знаю.
Отправив официальный ответ, я на следующий день позвонил Салеху:
- Прости, друг, но я не смог ничего сделать.
- Понимаю. Ин шаа Аллах! Приговор был приведен в исполнение.
Эпилог
Спустя лет пять после описываемых событий я отдыхал в Хосте. Гуляя по набережной реки, встретил моложавого, хорошо выглядевшего Семена Исааковича Гайворонского, и не одного, а с молодой женщиной, которая, как и Полина, была лет на двадцать пять моложе его.
- Познакомьтесь: моя жена Ирина, - немного смутившись, представил супругу мой старый знакомый.
Я кивнул. Мы обменялись любезностями, и я пошел дальше своей дорогой. Но что-то меня мучило изнутри, буквально жгло, не давая покоя. И никак не мог понять что.
Ночью я проснулся. Мне приснился массивный кулон с изумрудом, который я увидел на шее у Ирины, новой спутницы жизни неугомонного Семена Исааковича. Я едва дождался утра, чтобы позвонить Салеху. Наверное, я разбудил старого друга. Он взял трубку сразу, спрашивая: «Что случилось?»
- Слава богу, у меня все нормально. Скажи, ты помнишь дело Абдо Аль-Ахмара?
- Да, конечно! Прошло уже лет пять, если не больше.
- Помнишь, ты мне говорил, что у Абдо был кулон, который он отказался отдавать?
- Да, помню. На допросе он рассказывал, что таких кулонов было два. Это семейная реликвия Аль-Ахмаров, что-то вроде свадебного подарка будущим женам в знак серьезности намерений жениха. Один он подарил Полине, а второй был у него. Абдо настаивал, что это его кулон, а второй мы так и не нашли. Мы думали, что он все-таки снял его с убитой женщины.
- А как выглядел этот кулон, не припомнишь?
- Аллах Акбар, Саша! Конечно, помню. Абдо шел с ним на казнь. Потом я отдал кулон его отцу.
- Это массивное украшение в традиционном йеменском стиле с большим изумрудом посередине? - выпалил я быстро.
- Да, именно так. А что, нашелся второй кулон?
- Нашелся, Салех. Нашелся!
- Это меняет суть дела, Саша!
- Но не меняет судьбу, мой друг!
- Ин шаа Аллах!
За всеми важными новостями следите в Telegram, во «ВКонтакте», «Одноклассниках» и на YouTube
